Откровенное интервью певицы.
Алена Свиридова
«Бандиты и проститутки часто тусовались в клубах, где мы пели. Я выглядела юной, и в моем образе не было никакой развратности. И когда я пела, в бандитах пробуждалось что-то чистое и светлое, что есть в каждом человеке. Они мои песни слушали и чуть ли не рыдали, несли мне цветы, игрушки. И, конечно, говорили: «Если кто будет лезть, только скажи», — вспоминает Алена Свиридова.
— Алена, в свое время, окончив школу в Минске, вы поступили в местный пединститут на музыкально-педагогическое отделение. Всерьез хотели стать учительницей музыки?
— Совсем не хотела. Я просто не знала, куда применить свои вокальные способности. По телевизору транслировали патриотические песни, это меня не прельщало. Еще была возможность петь в ресторане. Я даже ходила на прослушивание. Мне говорили: «А теперь спойте песню Аллы Пугачевой». Я пела, а меня прерывали: «Нет-нет, вы спойте так, как Алла Пугачева». То есть ты должен был выступить в роли попугая. Еще у нас был белорусский ансамбль «Чаровницы». И вот я туда тоже ходила прослушиваться. Пела арию Марии Магдалины из рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда». Мне сказали: «Это, конечно, здорово, ария Марии Магдалины, но петь нужно народные белорусские песни». Податься было некуда, и мама сказала: «Учитель музыки для женщины — это профессия». И я пошла в пединститут.
— А еще в 18 лет вы вышли замуж и скоро родили старшего сына Василия.
— Да, у меня имелся полный классический комплект успешной девушки. Когда я познакомилась со своим будущим мужем, мне было восемнадцать, а ему почти на девять лет больше. В то время развитие отношений, кроме брака, ничего не предполагало. Сергей был прекрасным. Очень умный, учился в Германии в тот момент, весь такой модный, продвинутый. Мне казалось, я его люблю. Но не зря говорят, что мозг развивается до 25 лет. Я тогда была еще эмоционально незрелой. А потом родился ребенок, я его, конечно, любила, но это оказалось страшным стрессом. И я испытывала гораздо больше радости, когда удавалось, оставив сына с мамой, смыться догуливать. А как еще? Ты ведь даже не успел «мяу» сказать, а на тебя уже огромная ответственность свалилась.
Конечно, нелегко было при полном отсутствии памперсов кипятить, гладить эти пеленки… Тем временем я окончила институт, и по распределению меня отправили в школу. Два года я там отработала, но было очевидно: преподавать детям музыку — это не мое. Как только закончился обязательный для отработки срок, я сообщила, что увольняюсь. Уходила в никуда и удивила этим директрису. Она сообщила: «Музыкантам найти работу очень сложно». Но трудностями меня не испугаешь. Я хотела петь, но для меня никто не писал, и я поняла, что и не напишет, особенно те песни, которые нравятся мне. И я стала писать сама… Недалеко от моего дома был институт культуры, я туда зашла, спросила: «Где у вас музыкальные кафедры?» И отправилась прямиком туда. Говорю на кафедре хореографии: «Вам нужны молодые, здоровые пианисты?» — «Да. Вы можете сыграть народное волнение или что-нибудь лирическое?» — «Легко». За мной закрепилась слава кафедрального Моцарта, потому что всю музыку, которую нужно было играть под хореографические постановки, я сочиняла и играла сама. Это было от лени. Я ленилась сидеть в нотной библиотеке и что-то подыскивать…
